Он родился в 1919 году в небольшом украинском селе Загнитково, что на границе с южными областями Молдавии. Видимо, отсюда произошла и ассимиляция нашей фамилии. Одно из ее значений - «спатарий», первый воин в ряду, меченосец, солдат, первым вступающий в бой с врагом.
Дед Парфений, простой хлебороб, рано овдовевший, поднял сына и трех дочерей. Бабушка, по рассказам отца, была красивой и очень образованной, знала несколько языков, прекрасно музицировала, рисовала и, судя по всему, была далеко не простолюдинкой. Видимо, в любви простого крестьянского паренька и девушки из благородного сословия была тайна. Она умерла рано, а очень любивший ее дед так и остался один… Говорят, что в родном селе его так и звали «Парфений – Лебедь». Чтобы спасти свою семью от голода 30-х годов, дед Парфений обменял свой солдатский серебряный «Георгий» на мешок кукурузной муки.
Учеба у отца всегда шла хорошо, что, видимо, и сподвигло деда продать одну из коз и купить десятикласснику Ивану замечательную московскую готовальню. После окончания средней школы Иван Спатар поступил в Харьковский институт инженеров железнодорожного транспорта, но война внесла свои коррективы. Уже в первые месяцы студенты-железнодорожники вместе с красноармейцами отбивались от фашистов и отходили с боями из осажденного города. Они под немецкими бомбами восстанавливали пути, по которым вывозили раненых и детей. Потом студентов (брошенных, израненных и чудом оставшихся в живых) какие-то солдаты силком затащили в последний вагон последнего эшелона, покидавшего Харьков. А в вагоне красноармейцы накормили ребят вареной... слонятиной (немецкий летчик, куражась, расстрелял животных в зоопарке). Как и многие люди того поколения, Иван Парфенович не любил рассказывать про войну. Уже потом, по крупицам, по рассказам друзей и однокашников я узнал о родном человеке много интересного.
Первую по-настоящему боевую награду Иван Спатар получил, когда освободил забитую вагонами станцию для прохода литерных эшелонов, перевозивших танки. Кстати, в том же 1942 году он стал членом КПСС, чем всегда гордился. После войны работал начальником станций Кувандык, Бузулук, Орск. По окончании Академии железнодорожного транспорта МПС СССР в 1956-м назначен начальником Абдулинского отделения Куйбышевской железной дороги, а затем - главным инженером Куйбышевской железной дороги.
В 1963 году Иван Парфенович Спатар по настоянию башкирского обкома КПСС был направлен в республику для «дальнейшего развития и совершенствования железнодорожного транспорта» в должности начальника отделения, говоря языком железнодорожным – НОДом. Молодой командир взялся за дело… За два десятилетия руководства отца отделение превратилось в одно из самых высоко оснащенных на всей сети МПС. Была введена электрифицированная линия Белорецк - Карламан (башкирский БАМ) протяженностью свыше 200 километров, электрифицировались новые участки пути, более 200 километров оснащены автоблокировкой, произведена коренная реконструкция локомотивного депо «Дема», вошла в строй новая промывочно-пропарочная станция «Аллагуват», началось строительство Южного железнодорожного обхода столицы, стал курсировать фирменный поезд «Башкирия», построен уфимский железнодорожный вокзал, активно развивалось пригородное сообщение. Ежесуточно отделение обслуживало свыше ста пар пассажирских и грузовых поездов, через каждые 4 минуты по башкирской магистрали шел поезд. В городах и поселках республики возводились железнодорожные микрорайоны. Было организовано эффективное пригородное железнодорожное сообщение, ежегодно перевозившее миллионы пассажиров. Строились целые микрорайоны, тысячи работников отрасли удостоены госнаград. Башкирское отделение неоднократно признавалось одним из лучших в сети МПС СССР. Учитывая его стратегическую роль в перевозках, руководство республики даже хотело создать на базе отделения Уфимскую железную дорогу. В своей книге «Люди. Годы. Жизнь» бывший в то время председателем Совета Министров БАССР 3акерия Акназаров очень тепло вспоминает о совместной работе со Спатаром, называя его «авторитетным руководителем, очень добрым и порядочным человеком».
В 1988 году вышла книга «Славные традиции. К 100-летию железных дорог Башкирии», которая свидетельствовала, что именно в те годы башкирское отделение стало осуществлять больше половины всех грузовых перевозок и треть всей тонно-километровой работы на Куйбышевской ордена Ленина железной дороге. Однажды мотрисса (рельсовый автобус), в которой руководящий состав отделения возвращался с осеннего осмотра, сошла с рельсов и, несколько раз перевернувшись, ушла под откос. Обошлось без жертв, но все командиры получили травмы - переломы, ушибы, ссадины. На следующий день все как один пришли на утреннюю оперативку, и никто не обратился за медицинской помощью. Легендарный НОД, кстати, сломал тогда три ребра. И виду не показывал, как было больно. А ведь ему было уже далеко за 50!
Отец, будучи скромным человеком, никогда не просил у руководства республики для себя и своей семьи каких-то льгот и преференций. В один из дней его пригласил тогдашний первый секретарь башкирского обкома Мидхат Шакиров, который вручил ему семейную путевку в Карловы Вары со строгим напутствием «Попробуй не поедь!». Жил отец в обычной по сегодняшним меркам трехкомнатной квартире, а соседом по лестничной клетке был простой машинист локомотивного депо Ибрай Арисметов со своей семьей. Ничего не мешало начальнику отделения и простому железнодорожнику быть в добрых человеческих отношениях.
В 70-е годы в отделении произошел сход грузового поезда, серьезное ЧП. Чтобы определить причину происшествия, прибыла солидная комиссия с представителями завода-изготовителя вагонов. Опытным инженерам стало ясно, что вины техники здесь нет. Судя по всему, беду с немалым ущербом сотворила уже немолодая сцепщица, недавно похоронившая мужа и одна растившая четверых детей. С учетом доказательств ее вины и нанесенного ущерба наказание могло быть очень строгим - вплоть до лишения свободы. И тогда, неожиданно для всех, начальник отделения дороги отвел в сторону руководителя заводской комиссии. Издали беседа двух солидных мужчин напоминала разминку боксеров перед схваткой. Казалось, еще мгновение - и они начнут потасовку. Когда через пятнадцать минут шум, жестикуляция и ненормативная лексика со стороны «совещающихся» сторон закончились, по удрученному виду заводчанина все поняли, кто победил. Об этом рассказала на кладбище у могилы отца много лет спустя та самая железнодорожница.
А об этом забавном случае Иван Парфенович сам часто вспоминал во время празднования Дня железнодорожника. Когда после войны он работал начальником станции Абдулино, бледный и растерянный помощник вручил ему строгую телеграмму. В ней предписывалось встретить самого... Кагановича, тогдашнего сподвижника Сталина, наркома путей сообщения, человека жесткого, за малейшую провинность отдававшего железнодорожников под трибунал. Весь день и всю ночь железнодорожники драили станцию. На утро начальство, заметно волнуясь, собралось на перроне для встречи высокого гостя. И вот подошел поезд. Встречающие отправились в конец состава, где должен быть вагон-салон. Но вместо «железного наркома» из обыкновенного купейного вагона в стареньком потертом пальтишке, улыбаясь, вылез Каганович... Гриша - однокашник Ивана Парфеновича по Харьковскому институту инженеров желдортранспорта, шутник и балагур. Он не дождался дружеских объятий - в гостя полетел тяжелый путейский фонарь. Опасаясь тумаков, Гриша бросился наутек от разъяренного приятеля. А уже вечером, когда страсти улеглись, за дружеским застольем все посмеялись. К чести железнодорожных командиров и партийных работников, никто не «просигнализировал» о лженаркоме из Харькова.
Другой не менее забавный случай, который бы мог стоить башкирскому НОДу головы, произошел в 60-е годы. В Уфу приехал руководитель страны Никита Хрущев. Когда, наконец, первый секретарь ЦК КПСС попрощался с руководителями республики и поднялся в салон-вагон, напротив правительственного состава вдруг остановился маневровый локомотив. Увидев в окне молодого человека, Хрущев стал улыбаться и махать машинисту рукой. Тот стал махать в ответ и радостно вопить: «Да здравствует Никита Сергеевич!». Это продолжалось почти 15 минут. Стоявшие на перроне руководители сразу и не поняли, почему не отправляется литерный. Сообразив, что творится что-то неладное, НОД влетел в кабину машиниста и все понял. Паренек вошел в ступор и, уже ничего не соображая, махал хохотавшему Хрущеву рукой. Спатар аккуратно оттеснил машиниста и спокойно отвел маневровый локомотив. Самое смешное, что бедолага-машинист еще 40 минут махал рукой, пока в него не влили сто граммов спирта.
Начальник отделения дороги должен быть человеком принципиальным и строгим, ибо добродушие может обернуться гибелью сотен людей или многомиллионными убытками. Но никогда Спатар не повышал голоса и не оскорблял своих подчиненных. Наверное, сказывалось воспитание, полученное в многодетной и дружной сельской семье, где уважение к человеку ценилось больше всего. Но это табу не распространялось на тех посетителей, которые пытались решать свои вопросы при помощи «конвертов» и недвусмысленных подарков. В этом случае грозный голос Спатара был слышен на всех четырех этажах отделения, и очередной проситель уходил искать «свою мать». И тут не обходилось без курьезов. Когда отец выгонял очередного прохиндея, то последний, стараясь быстрее удалиться, как правило, пытался выйти через дверь небольшого встроенного гардероба, расположенного рядом с входной. Оттуда его и доставала потом строгая секретарша Тамара Павловна.
За глаза молодые работники аппарата уважительно называли начальника «папой», ибо знали, что он накажет за дело, но в обиду своих подчиненных разномастным комиссиям не отдаст. После смерти Спатара в его бумагах остались десятки объяснительных от совершивших проступки командиров, но ни одной из них Иван Парфенович так и не дал хода, не калеча судьбы молодых руководителей. И надо сказать, что впоследствии никто из них не подвел своего НОДа.
Если на работе Иван Парфенович был человеком строгих правил, то дома - заботливым отцом, внимательным мужем, любящим дедом. Мама тоже была железнодорожницей, старшая сестра почти 40 лет проработала в отраслевом здравоохранении. Когда мне было 13 лет, я попросил у папы деньги на катушечный магнитофон. Отец сказал: «Иди заработай, а сколько не хватит - я тебе добавлю». Я два месяца работал в вагонном депо “Уфа”, стирал постельное белье для пассажирских вагонов. И по первой своей профессии стал «оператором стиральной установки». Помню, первые дни на меня, как на живую обезьяну, ходило смотреть все депо. Потом привыкли. Работал я, видимо, неплохо. Даже бригадирша расслабилась и выдала мне по итогам недели несколько кусков дефицитного тогда белого «сэкономленного» мыла, которое я с достоинством рабочего человека принес в семью. Отец поздравил меня с первым трудовым достижением основательным подзатыльником и велел вернуть «приз» на работу с «приветом» бригадирше.
Жили мы очень скромно, но у папы было одно увлечение – книги. Он привозил их из каждой командировки. Отец собрал большую библиотеку, знал наизусть много стихов Расула Гамзатова, дружил с Мустаем Каримом, который уважительно называл его «железным Спатаром», владел английским, рисовал, замечательно исполнял с друзьями народные песни, в редкие выходные любил повозиться в саду.
В мир иной он ушел неожиданно и быстро, как уходят благородные люди - сердце не выдержало многолетней нагрузки. В последний декабрьский день 1985 года на уфимской улице Карла Маркса было остановлено автомобильное движение. Тысячи железнодорожников и уфимцев провожали в последний путь легендарного НОДа.
Сергей СПАТАР,
п\полковник в отставке.
Фото из семейного архива.
И.П.Спатар награжден двумя орденами Ленина, Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени, 12 медалями и знаками Союза ССР. Почетный железнодорожник СССР, участник Великой Отечественной войны, депутат Верховного Совета БАССР четырех созывов, лауреат премии ВДНХ СССР. Имя легендарного железнодорожника носит улица в Демском районе Уфы.